Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым - но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест - бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем - чтоб не обидно…
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.

Анализ стихотворения «Дай бог!» Евтушенко

Стихотворение «Дай бог» написал один из самых неординарных поэтов нашего времени – Евгений Евтушенко. Из всего многообразия поэтов, он выделялся среди всех, благодаря своему бунтарскому духу и особенным взглядом на жизнь. Такую популярность это произведение приобрело после того, как его исполнил Александр Малинин. Строки этого стихотворения-молитвы были понятны и просты для всех людей.

В начале 90-х годов, в то время, когда Советский союз уже начал распадаться, Евтушенко написал свое произведение, после чего оно стало гимном для нескольких поколений жителей страны.

В самом стихотворении автор обращается к Богу с самыми простыми желаниями, которые могут показаться даже немного наивными, но при этом, они звучат очень искренне. Автор просит о том, чтобы в мире воцарилась гармония и все люди смогли сохранить в себе достоинство и честь, в такой сложный для страны период.

С самого начала Евтушенко просит всего самого лучшего даже для тех людей, которые живут в мире собственных иллюзий и верят в то, что этот вымышленный мир идеален и в нем нет изъянов.

Вместе с этим, поэт хочет и сам быть Богом, ведь он уверен и точно знает, что необходимо сделать для распадающейся на части страны. Но так же, он знает, что на каждого Бога есть свой крест, на котором он будет распят. И, в любом случае, за такой подарок придется платить.

Поэту хотелось бы стать богатым, но не хотелось «ни жертвой быть, ни палачом, ни барином, ни попрошайкой».

При соединении всех просьб автора, можно предположить, каким является образ героя, на которого он хотел быть похожим. Этот человек обязан быть мужественным, чтобы суметь удержать порядок в стране, которая уже разделена на определенные классы. В то же время, поэт не хочет принимать участие в политической жизни, но знает, что ему придется обозначить свою позицию. Евтушенко не боится этого, но ему страшно из-за того, что его родная страна может отвернуться от него, поэтому в стихотворении есть такая фраза: «Дай бог, чтобы твоя страна тебя не пнула сапожищем».

Евтушенко совершенно уверен, что сможет быть патриотом своей родины, но при этом, у него есть сомнения, что страна это оценит по достоинству и не предаст тех, кто является ее частью.

ДАЙ БОГ!

Дай Бог слепцам глаза вернуть
И спины выпрямить горбатым.
Дай Бог быть Богом хоть чуть-чуть,
Но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай Бог не вляпаться во власть
И не геройствовать подложно.
И быть богатым - но не красть,
Конечно, если так возможно.

Дай Бог быть тертым калачом,
Не сожраным ничьею шайкой,
Не жертвой быть, ни палачом,
Ни барином, ни попрошайкой.

Дай Бог поменьше рваных ран,
Когда идет большая драка.
Дай Бог побольше разных стран,
Не потеряв своей, однако.

Дай Бог, чтобы твоя страна
Тебя не пнула сапожищем.
Дай Бог, чтобы твоя жена
Тебя любила даже нищим.

Дай Бог лжецам замкнуть уста.
Глас Божий слыша в детском крике!
Дай Бог найти живым Христа,
Пусть не в мужском, так в женском лике!

Не крест - бескрестье мы несем,
А как взвиваемся убого...
Чтоб не развериться во всем,
Дай Бог ну хоть немного Бога!

Дай Бог всего, всего, всего
И сразу всем - чтоб не обидно!..
Дай Бог всего, но лишь того,
За что потом не будет стыдно...

Дай Бог,
Дай Бог,
Дай Бог,
Дай Бог...

Евгений Евтушенко.
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.
God forbid!

Let the blind eyes of God back
And back to straighten the hunchback.
Let God be God, even slightly,
But you can not be a little crucified.

May God not to plunge into the power
And not heroics forged.
And to be rich - but not to steal,
Of course, if that is possible.

May God be an old hand,
Not sozhranym nicheyu gang,
Do not be a victim nor an executioner,
No nobleman or a beggar.

God grant smaller lacerations,
When there is a big fight.
God grant more different countries,
Without losing their own, however.

God grant that your country
You will not be kicked beetle-crusher.
God grant that your wife
You loved even to the poor.

Give God a liar to close the mouth.
Hearing the voice of God in the children cry!
May God find a living Christ,
Let not men, so in the face of a female!

Do not cross - beskreste we are,
And how pathetic fluttering ...
So as not to razveritsya around,
God forbid if only a little bit of God!

May God grant all, all, all
And all at once - so as not to hurt ..!
May God grant all, but only that,
Why then do not be ashamed ...

God forbid,
God forbid,
God forbid,
God forbid ...

Yevgeny Yevtushenko.
Rostov-on-Don: Phoenix, 1996.

Дай Бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай Бог быть Богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай Бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым - но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай Бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай Бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай Бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай Бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай Бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай Бог лжецам замкнуть уста,
Глас Божий слыша в детском крике.
Дай Бог живым найти Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест - бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай Бог ну хоть немного БОГА!

Дай Бог всего, всего, всего
и сразу всем - чтоб не обидно…
Дай Бог всего, но лишь того,
за что потом не будет стыдно.

Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым - но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест - бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем - чтоб не обидно…
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.

Евгений Евтушенко, 1990

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы - как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого - свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.

Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я